Одни войны оправдываются нечеткими границами на картах, другие — догмами, третьи — правом на нефть. Но самые опасные из них подпитываются символами. И нет символа более взрывоопасного, чем храм предков, о котором спорят два израненных народа.

В самом сердце джунглей Азии резные стены храмов Шивы снова сотрясаются под перекрёстным огнем. Преа-Вихеа и Та-Муэн-Том — больше не просто святые руины: это траншеи. И речь идёт не только о территории: речь идёт о национальном достоинстве, колониальной памяти и праве вписать их названия в свою историю.

Утром 24 июля 2025 года на шести пограничных пунктах между Камбоджей и Таиландом вспыхнули настоящие боевые действия. Выпущенные с камбоджийской стороны ракеты BM—21 поразили таиландскую провинцию Сурин, в результате чего погибли одиннадцать мирных жителей, включая восьмилетнего ребенка. Ответ Таиланда последовал незамедлительно: истребители F—16 пролетели над границей и разбомбили позиции камбоджийских военных возле храма Прасат Та Муэн Том. Тлевший конфликт вновь пробудился.

Это было не впервые. С момента постановления Международного суда (ICJ) в 1962 году — передавшего храм Преа-Вихеа под суверенитет Камбоджи — между двумя странами не прекращался неразрешённый спор о прилегающих территориях. Это разногласие, усугубляющееся постколониальными границами на картах, внутренними политическими интересами и болезненными националистическими воспоминаниями, превратил индуистские храмы одиннадцатого века в эпицентр современного конфликта.

Преа-Вихеа — это не просто архитектурный комплекс. Расположенный на высоте 525 метров в горах Дангрэк, он символизирует для Камбоджи священное наследие кхмеров, а для Таиланда — неотъемлемую часть национального наследия. В 2008 году он был признан объектом всемирного наследия ЮНЕСКО, что вновь усилило напряженность в регионе. Последним спорным очагом является Та Муэн Том, еще одно индуистское святилище XI века, окруженное джунглями и стратегически расположенное вдоль одного из исторических военных маршрутов между двумя странами.

Этот конфликт невозможно понять, не изучив скрытую структуру власти, которая его поддерживает. Таиланд, управляемый нестабильной коалицией и погружённый во внутренние кризисы, использует пограничный национализм как рычаг давления. Камбоджа, возглавляемая премьер-министром Хун Манетом, сыном многолетнего лидера Хун Сена, использует защиту культурного наследия как флагман суверенитета. Обе страны использовали храмы не только как географические объекты, но и как памятники побед, придающих политическую легитимность и укрепляющих национальную идентичность.

Гуманитарный аспект вызывает тревогу. В результате столкновений 24 июля, по данным различных региональных источников, по меньшей мере двенадцать человек погибли, десятки получили ранения и были вынуждены эвакуироваться от 40 000 до 86 000 человек. Деревни, расположенные рядом с храмами, опустели, больницы повреждены, школы закрыты, а границы полностью перекрыты. Посольства отозваны. Взаимные обвинения усиливаются.

Пока летят снаряды, мир реагирует так, как будто он уже предвидел это. Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), председателем которой в этом году является Малайзия, призвала к диалогу. Соединенные Штаты выступили с официальным предупреждением. Израиль, по иронии судьбы, посоветовал своим гражданам избегать приграничных районов из-за “серьезного риска нестабильности”. Китай же занял позицию молчаливого нейтралитета.

Стратегия Китая одновременно красноречива и нацелена на дальнюю перспективу. Министр иностранных дел Ван И предложил посредничество в споре, призвав к «справедливой и беспристрастной позиции» и принципам регионального сотрудничества. Официальный представитель МИД Го Цзякунь публично заявил, что Китай «глубоко обеспокоен» столкновениями и «надеется, что стороны разрешат свои разногласия путем диалога». За его риторикой стоит геополитический расчёт.

Уже более десятилетия Пекин наращивает влияние в Юго-Восточной Азии не только с помощью инфраструктурных проектов и кредитов, но и через нарративы. В условиях глобального раскола Китай позиционирует себя как гарант стабильности на фоне западного хаоса. Его кажущийся нейтралитет в этой войне на самом деле является актом тонкой игры: мирный посредник и незаменимый игрок. Если Камбоджа и Таиланд сядут за стол переговоров, это произойдет не благодаря ООН, а из-за веса Пекина в региональной экономике и дипломатии.

Но на карту поставлено нечто большее, чем саммиты и встречи министров. Может ли храм быть поводом для смерти? Может ли стена с резными изображениями Шивы стать причиной массового переселения? Какую цивилизацию мы построили, если объект духовного наследия стал спусковым крючком для современной войны?

Камбоджа обратилась в Совет Безопасности ООН с просьбой о срочном вмешательстве и принятии соответствующей резолюции. Также она подала ходатайство в Международный суд с требованием новой точной демаркации прилегающих к храмам земель — в продолжение решения 2011 года о выводе войск из района Преа-Вихеа. Таиланд, в свою очередь, обвинил Камбоджу в «территориальном нарушении и гражданской агрессии», усилении военного присутствия в приграничных провинциях Сисакет и Сурин.

В этом конфликте нет внешних захватчиков и колонизаторов, но есть незажившие колониальные раны. Граница между Камбоджей и Таиландом начертана руками империй: французской, сиамской, британской. И хотя карты изменились, рана осталась. Преа-Вихеа — это также история о том, как нерешённое прошлое отравляет настоящее.

То, что мы видим сегодня, — не случайность, а симптом. Предупреждение. Зеркало.

Зеркало, в котором отражаются механизмы, с помощью которых государства манипулируют религиозными символами, чтобы укрепить власть, оправдать насилие и подавить инакомыслие. Зеркало, в котором дипломатия лишается смысла без справедливости и исторической памяти. Зеркало, в котором, если никто не вмешается с трезвой головой и решимостью, храмы снова превратятся в руины — не от времени, а под весом бездушных бомб.